«Звонок. Пригласила к себе Лариса Ефимовна Шепитько. Иду с радостью. Меня встречают Элем Климов, муж Ларисы, и Андрей. Сели за стол, немного выпили, читали стихи. Вышли с Андреем в соседнюю комнату. Я села в кресло. Он долго смотрел на меня, потом быстро ко мне подошел, неожиданно встал на колени и уткнул свое лицо в мои. Признался, что любит меня уже целый год - преданно и нежно. Сели за стол. Выпили немного коньяку. А в висках стучало: что дальше? Андрей поставил пластинку Баха, музыку из «Соляриса», которую я так любила.
Я прошла в ванную комнату. В зеркале я увидела лицо Хари, женщины, которая любила, но у которой не было ни единого шанса на счастье с любимым. Чтобы спасти его от безумия, мой взгляд упал на лезвие бритвы: чтобы спасти нас от безумия, нужно уйти, немедленно уйти из жизни. Я схватила бритву и рубанула
себя по венам... Боль заставила меня прийти в себя... Где я? В доме у Ларисы. Только не здесь… Продолжая сжимать рукой лезвие бритвы, - я выбралась из
ванны, закрыв длинным рукавом свою раненую руку. Пограничное состояние, вызванное мучительными съемками, переживания вспыхнувшей любви… Это
было серьезно. Серьезней не бывает. И я рубанула бритвой по венам так, что
фонтан крови взметнулся к стене, обрызгав ее: боли я уже не почувствовала.
Позже узнала от врача, что это было пограничное состояние - почти безумие.
Дома узнали обо всем, прочтя мой дневник. Мой муж тоже прочел. После он пытался поговорить со мной, но я не дала. И он стал для меня чужим. Почти
всех участников этих событий уже нет в живых. Но я прошу у них прощения».
Наталья Бондарчук. «Единственные дни», 2010
